Возвещение нового века
Я открыла Новый век! Я возвестила славу праведных. Всяк, исповедующий Меня в чистоте, спасётся. Заслоню знающего Меня.
В словах моих Я приблизилась к роду человеческому, чтобы повести его за собой, чтобы мысленно поместить в ковчег и колесницу и облистать нетварным светом.
Блажен уверовавший и последовавший. Дам ему истинное основание и веру непоколебимую, и введу его в чертоги горние, в храм Духа Святого, и поставлю на молитву с ангелами.
Богородичная церковь не имеет границ – духовных, географических, конфессиональных. Я привожу в лона свои блаженствующих. Одна из первых сообщаемых печатей моих – печать блаженства, и имя вам – блаженные.
Богородичная церковь призывает к покаянию и преображению
Современные церкви тем дальше от Меня, чем ближе к миру, ибо Я удалилась от мира, а они приблизились к нему. Я взошла в свою славу с тем, чтобы сойти в мир, принять крест и возвестить свой век, установить церковь свою по всей земле.
Индусские святые остались в подкупольной сфере. У многих из них обнаружились тягчайшие непрощённые грехи, так что демоны срывали души их в преисподнюю прямо с мытарств. Иные просветились, окрестились и придут в час последней битвы на стороне воинов Ильи и Эноха как праведники христовы.
Сотрясись Вавилон, Москва! Покайся, земля Питербурга, обагрённая кровью мучеников! Восхиться, Псков со святою Лаврою Печерской; Почаев, восстань из пепла; святые почаевские, прострите покров над местом сим. Лавра Сергия, выйди из плена египетского, очнись от дурного сна и исповедуй Бога Живого!
Доколе будете забивать пророков камнями, прогонять старцев, проклинать учителей и предаваться скотскому пороку? Доколе будете искать оправдывающих вас и избегать избранников моих? И вот говорю тебе, Москва: не пошлю ни Моисея, ни Исайи. Ждут тебя десять египетских казней, фараон, дух мира сего!
Ангел Пречистой Девы сетует: ‘Чадо, как же ещё вразумлять невежественное племя ваше? Мало ли знамений? Посмотри, сколько горя в мире; сколько наглых смертей, катастроф; сколько несправедливости, сколько пролито крови, сколько скорби, страданий, сколько одиноких, страждущих и бесноватых; сколько калек, инвалидов, сирот и бедствующих!.. И многие ли слышат Слово призыва? Матери Божией жаль каждого’.
Пробудитесь, сердца! Кайся, Америка; на колени, Европа! Гори стыдом, Азия! Африка, род Хама, обелись под омофором света! Далёкая Австралия, прими весть правды!
Свет мой да осенит, благодать да не престанет! Дух да не надмит, дары да не погубят.
И скажу Индии: ‘Покайся, блудница, сама не верящая россказням своим!’ И скажу Азии: ‘Разворованный больной материк, обречённая земля, ты ли не отвергла свет? Покайся!’ И скажу Египту, Иудее, Израилю и Ливии: ‘Род надменных, безумное племя Даново, сыны Хама, да снимутся с вас печати проклятия, да придут ангелы и пробудят от тяжкого сна!’
Призываю к покаянию, а тогда не помогут ни горькие слёзы, ни вопли, ни призывы к милости моей.
Очиститесь от зла и глубоко сокрушитесь
Открою, почему Бог не слышит ваших молитв. Не иссечен корень зла – завет с врагом, от которого должно отречься всем сердцем.
Стройте в сердце и в вечности созидайте дома покаяния.
Некоторым открою сердце к видению и слух – к слышанию ада. И увидят гигантский люк, и услышат под ним страшные неописуемые на человеческом языке стоны. И сделаю так, что души избранников как бы почувствуют непрерывную связь с адской сферой, отчего им дастся великой силы потрясение и покаяние. Ад станет для них реальным. Вначале спустятся в мысленную преисподнюю – обличат грехи, а затем открою око сердца к невидимому миру – адской сфере. И услышат гул, и сердца их возрыдают и исполнятся ангельским состраданием. Таковы новые знамения, которые дадутся в покаяние.
Неочистившийся на земле подвергает себя неминуемым страданиям на мытарствах, срок которых истекает с осветлением греховной чаши.
Пустынник раифский, кайся! Бей себя в грудь, дитя себялюбия, и кричи так: ‘Боже, я омерзителен пред тобой, как смердящий пёс. Бездна адская зияет во мне, и пасть левиафанова отверста поглотить меня во тьму вечную. Боже, я растратил сокровище, тобою данное, растлил богатство священное. Вор я и хульник, убийца и святотат’.
Притча о сыне
И пришёл сын ко мне, весь в зловонной грязи и в ранах. И Я сказал ему: ‘Несчастный, где же ты так испачкался? Как вместил в себя такое множество болезней? И как носит тебя земля при том, что язв хватит, чтобы умертвить нескольких здоровых?’ А он смеётся в ответ и говорит: ‘Я чист, Отец’. И уходит, и вновь является – сплошное смерденье, оплывшие гноем глаза; не ходит, а ползает на четвереньках, как побитый пёс. Блуд в глазах его, ложь на сердце и окаянство в уме. И говорю ему: ‘О бедный сын мой! Что же ты не послушался меня и стал таким?’ Но он и тогда не пожелал признаться и оставил меня в рыданиях.
И встал, и простёр десницу мою, и употребил власть над несчастным. И сказал: ‘Слуги, пойдите и найдите мне больного сына моего. Верните его и помойте, согрейте и залечите раны его, прижгите их и приведите его ко мне, облачив в чистые одежды’. И сделали по слову моему. И вот явился сын (точно другой) и сказал: ‘Отец, я виновен пред тобой. Я предал тебя и возненавидел благо твоё’. И Я обнял его и усадил за стол.
Однако тьма веков пройдёт, прежде чем сказанное в притче сей свершится и спасётся род.
Явится Дух Славы, и призовёт всех к чистоте и святости, и откроет тайны Промысла, и установит в сердцах духовный порядок! И возрадуется жертвенный, возликует смиренный, обогатится нищий, и сирый обретёт дом и кров в отчизне горней. Тогда алкавший насытится, рыдавший утешится и взыскавший обретёт. Тогда великое умиление коснётся животных и птиц, и все объединятся в дивной любви – рай придёт на землю в час преображения. И этот век близок!
Страстно́е состояние Богоматери после распятия Господа
После распятия Господа у меня начались сильнейшие головные боли – сплошной звон и пустота, всё кружилось и плыло. И видела перед собой некую стену и вбитые в неё ржавые колья в несколько рядов, и стекающую кровь самого Бога. И слезами орошала её, как весь мир.
О ноженьки твои святые, сыне божественный мой… Ноженьки, пробитые страшными гвоздями. О сердце моё, пробитое насквозь, и вся кровь, истекшая из жил моих… Я тогда пала замертво без чувств, ибо дух жизни покинул меня. Но ангел сделал так, что я по сути мёртвая, стояла у его распятия – меня держали под руки два духа светлых, два воина благоуханных, ибо воля божия была к тому, чтобы я своими скорбями и страданиями не отвлекала Господа в сей потрясающий, непостижимый час его страстей, которыми завершался его подвиг искупления грехов рода адамова. И дважды умирая и воскресая, видела я трон Владыки мира как бы свободным для него – один из трёх престолов Троицы, уготованный Сыну; и сама была укрепляема, ибо Дух Святой возвещал мне впервые уже тогда о предстоящем мне. И как благовещением Елизавете и мне началось откровение нового завета, так словами ангела на распятии возвестился Третий Завет Духа.
Иоанн стоял как бы в оцепенении и едва ли отдавал отчёт в происходящем. Первые минуты по распятии Господь, испытывая страшнейшие мучения, молчал, и мне казалось, конца не будет ужасу сему. Каждая минута мнилась мне тысячелетием, пока он сам не отверз уста свои, и мне вернулась жизнь. ‘Мария! Свет славы сошёл на место сие’, – такими были первые слова его. И ещё он сказал тогда: ‘Мария, стой и молись Отцу, чтобы не покинула меня сила его’.
И видела самого Отца, сошедшего в час распятия и стоявшего над сыном на Престоле с простертою благословляющей десницей. Лучи божественного света исходили от него во все концы земли. О Боже, Боже, как ты скорбел! Что ты перенёс! Лишь тот, кому бесы вбивают гвозди в запястья и стопы, способен приблизиться к постижению твоих скорбей и слезами сродниться с тобою.
И ещё он говорил: ‘Мария… Мария…’ И так многократно повторял он лишь имя моё. Потом он долго молился Отцу. Я не слышала, но знала, что он молился к Отцу. И опять видела его слёзы; рыдающее сердце моё, как бы обретя особый слух, улавливало это ‘Мария, Мария’… и другие слова: ‘Отче, укрепи меня на подвиг сей. Отец Святой, явись во славе Сына’.
И ангелы являлись над его главой и проливали из чаши некое исцеляющее масло, ибо от ран и язв, полученных им, и от ударов претерпенных не выжил бы ни один из смертных (время тогда как бы пропало). От ран, ему нанесённых, скончались бы в мучениях не менее ста жертв, он же один принял на себя такое множество ударов! И всякий раз, как бы воскресший, подвергался очередному избиению; и вновь являлся ангел, и проливалось масло на кровоточащее место. И опять подступали бесы, и подстрекали обезумевших наносить новые удары по чудодейственно зажившей ране. И так было многократно.
В него тогда впились сто пастей и тысячи когтей. Бесы рвали его на куски, когда он шёл к распятию. Сам Веельзевул был там и изрыгал огонь зловонных уст, грозился пожрать и не дать дойти ему. Впереди и сзади его шли сотни зверей. Стоял непрерывный жуткий вой и стоны. На один видимый удар приходилось сто невидимых. Но Господь укреплял божественного мученика, и совершалась слава божия.
Как он был тих и красив в тот час, и ни одна рана не касалась его, хотя весь он был в крови и слезах. Слёзы же его были о наносящих ему раны и о всём мире, ношу которого он взял на себя. Пришла пора, чтобы мир знал правду.
А теперь скажу ещё более страшное. Когда Господь уже был поднят на крест, к нему приблизился поганый Веельзевул с огромной дубиной и избивал его беззащитного, и пробил ему множество раз святую головку его, такую как мне казалось хрупкую, чуткую и ранимую… И бил его по щекам, по рёбрам и ногам, и безобразными чёрными руками своими искал сдавить его горло. И сын божий всё это терпел. И кровь его лилась так, что я думала, ею можно затопить полмира. Но это духовный образ, не открытый присутствующим. И приблизился ангел, и мечом ударил сего смрадного дракона, и поверг его оземь, и тот, издыхающий, растянулся у ног Спасителя и стал просить его о милости.
И Дух Святой приблизился ко мне, и я услышала: ‘Мария, это ещё не всё. Господу предстоит последнее искушение’. И приблизились рои злых чудовищ с огромными когтями и страшными пастями, с зелёными глазами косматые звери, и стали рвать плоть его божественную и такую беззащитную, истекающую кровью и слезами… Иные из них в образе орлов выклёвывали ему глаза, иные вырывали печень и рвали его на куски… И это – помимо тех страданий, которые он терпел от самого распятия!
И наступило самое тяжёлое испытание: явился сам князь тьмы со страшным огромным сосудом и вылил смрадную тину. И вдруг затопило Голгофскую гору, и мы оказались как на дне болотистого водоёма, и было нечем дышать Господу. И я думала, что это всё, что мне пришёл конец и я его уже не увижу, и что князь тьмы победил, ибо разум мой окончательно помутился от виденного мной и от страданий.
И тотчас сошёл огонь славы, в мгновение ока высохла вода. И явилась колесница Отца с божественными ангелами, и Сын божий произнёс: ‘Свершилось’. И мне было открыто, как душа его и дух его вошли в славу Отца, – это было почти видимо: Сын божий как бы телесно восшёл к Отцу и стал одно с Ним. И открылся свет Превечной Троицы и Книга Превечного Завета с записанными в неё именами праведных. Огненные знаки в виде множества искр посыпались из неё.
И началось великое славословие Христа. ‘Слава Господу в веках!’ – пели ангелы. ‘Слава Христу распятому! Слава воскресшему, слава спасшему мир, слава искупившему грех! Слава Пресвятой Троице единоначальной! Господи, слава тебе! Слава искупившему до дна чашу страданий. Слава запретившему бесам. Слава отверзшему рай. Слава возвестившему Новый век. Слава тебе, сыне божий, Слава тебе! Слава тебе, Пречистая, и слава храму твоему!’ – вторили ангелы моей Успенской Церкви. И со всех концов вселенной раздавалось божественное пение – славословие Отца и Сына и Святого Духа.
И открылся неизреченной красоты собор. И ангел сказал мне, что это Церковь Духа, Храм самого Святого. И что в храме сем содержится Дух Жизни, которым живится вселенная, видимые и невидимые миры, и что достаточно одного глотка воздуха из сего Храма Света, чтобы мириады земнородных спокойно дышали под небом божиим, услаждаясь покоем и блаженством. Если же приступает враг и посылает свои зловонные дымы, то следуют войны, льётся кровь и слышатся стоны умирающих по всей земле. И сказал мне ангел: ‘Когда искупится зло, спасётся мир. Искупление адамова греха ещё не есть искупление мирового зла’.
Царство праведных сойдёт на землю, и мир воцарится в сердцах. И брат облобызает брата, и не будет ни зависти, ни зла, ни смерти, ни болезней.
Христос взял на Себя греховную чашу своих учеников
Святая плоть христова, положенная в гробницу, охранялась тремя ангелами, ибо вражья сила искала осквернить божественного сына даже тогда, по окончании земного служения в плоти человеческой. Ангелы отражали многие нападения лукавых. И те, кому было известно место захоронения Христова, видели огненное сражение над гробницей –
мерцание огненных змей и оскаленные пасти разных чудищ, волков, ослов и козлищ, змей, драконов. Враг искал похитить святую плоть, чтобы надругаться над ней и тем самым сделать невозможным воскресение Христа. Как видите, лукавый (при всей хитрости своей) глуп и ограничен, ибо не видит дальше собственных козней, являясь косвенным орудием Промысла Божия.
Сколько раз Господа предавали ученики! И ни от чего он не страдал так, как от предательства ближних своих. Ничьи стрелы вражии так не пронзали его святое и чистое сердце, как ограниченность и слепота его последователей. Он нёс их бремя, взял на себя их греховные чаши. Они же, благоговея и едва ли мысля, кто перед ними, невидимо оплёвывали и оскорбляли его божественное достоинство и предавали (при случае всяк) – кто по неведению, кто по младенчеству, кто по беснованию (под действием злых духов). То, о чём я говорю, читается между евангельских строк – бдящий не пропустит, трезвый узрит.
О последних временах
Придёт час, когда закроется небо и не услышите больше гласов моих. Попробуете открыть уста и призвать имя моё – онемеет язык, и отнимется челюсть, и не сможете произнести ни слова. И протянете за помощью руку ближнему – и, точно плеть, бессильно упадёт. Тогда молитесь бессловесно и не теряйте веры.
Тогда в последний день зазвонит гигантский колокол, гул от которого раздастся по всей земле. Иные ужаснутся. И ещё и ещё будет стоять звон – век великого свершения. И посыплется град, и всё живое растворится в нём в считанные часы. И обновятся тверди, и восстанут мёртвые на суд. И придёт час Нового неба и Новой земли.
Страдания Матери о Сыне
Я так боялась за Господа, что днями и ночами держала в руках божественного младенца. Он же был столь красив, что я могла тогда не есть месяцами и питалась излучениями красоты его божественного лица. И понимала, что мне готовился особый удел через зачатие и рождение Сына божия. Я стала для него второю Евой, я стала для него землёю смертных, на которую он пришёл уничижаться и быть распятым. Уже тогда я поняла, какая это мука для него – плоть человеческая.
Случилось так, что когда Господа приговорили к смерти, я потеряла голову от отчаяния и от меня отступила благодать божественного ведения. Я стала точно простой женщиной, простой смертной, у которой отнимают единственного и возлюбленного сына и хотят предать мерзейшему поруганию на глазах многих, незаслуженной и позорнейшей из смертей. И во мне поднялось нечто вроде вопля ‘Помогите!’ И вся я стала сплошным криком о помощи и справедливости, но не могла произнести вслух ни слова тогда, заламывала руки и рыдала, ходила по домам влиятельных лиц и, когда открывали, рыдала и падала бессильно, речь отнималась у меня.
И не должно было случиться, чтобы я страдала о божественном Христе как о земном человеке. Поэтому Господь не попустил мне говорить вслух и просить о помощи. Но помню, в тот день я встретила одного из волхвов и мне показалось, он был среди толпы и сопровождал Господа, шествующего на казнь. Взор его был недобр. Я бросилась к нему, и у меня вырвался крик боли… Но он скрылся, и больше я не видела его.
Когда Спасителю исполнилось три месяца, я видела свет Троицы – Отца и Сына и Духа Святого в сиятельных нимбах на престолах своих и огненной славе. И узнала в сыне младенца своего. Дух же Святой тогда не открывал своей сородности Божией Матери, дабы не искусить меня прежде времени.
Об искушениях скажу: я их познала столько, что хватило бы целой рати мучеников или пустынников – меня мучил князь тьмы, искушавший Господа в пустыне. Он говорил мне: ‘Мария, ты навсегда расстаёшься со Христом. Он Бог и Царь, а ты – простая смертная’. И точно помутился мой ум тогда и забыв о великих знамениях мне бывших, отвечала: ‘Отойди от меня, дух злобы. Царь правды усмотрит мой удел и суд его благой не разлучит нас в вечности’. Ибо более всего я жаждала всегда быть с ним, быть неразлучной с ним. Потому и пришла на Голгофу, прося смерти, чтобы с ним умереть. Но он сказал, что это против Промысла божия и что Отец велит ему предуготовить путь мне и что он должен уйти первым, и что мои земные дни после его восстания из мёртвых и вознесения – прообраз покаяния рода адамова на предстоящие тысячелетия.
Господь во мне родился, чтобы я родилась в нём и со мной – весь род мой, ибо я, Новая Ева, поставлена Водительницей избранных у купели Завета правды – великая тайна, по вере да откроется наитием Духа.
О Иоанн, я так рыдаю… Так рыдаю… Мне жаль всех вас. Да передастся плач мой вам.
Вера в покров Божией Матери творит чудеса
Читаете Слово и не поймёте основного: вера в век Богородицы и в мою святую эгиду даст целительную силу и совершит чудеса. Много слёз прольют в благодарность Мне, умиленные моим чудодейственным покровом и святым заступлением – сниму на грани пропасти, в час крайнего отчаяния приду, и утешу, и устрою к лучшему все обстоятельства. И прославит Меня всяк верный, и возблагодарит Меня, Всеустрояющую ко благу.
Умствующий попадает в зону вечной пустоты, ибо не знает ни неба над головой, ни себя, ни Бога, ни ближнего своего. Разуму же открыто сердце, познаёт себя в грехе; простирается, прося о помощи; прозревает на смысл креста господня и оживает в духе.
Покаянием зажгите свечи в сердце, и приступим к молитве. Не просите ничего, кроме покаяния.
Вы подобны слепому, который просит зрелищ, и глухому, преследующему шарманщика, ибо ни один из вас не просит должного, и потому не принимается молитва. Как больной стремится к исцелению, слепой – к прозрению, так грешник да испросит покаяния, и да утвердится на сем прошении. Ибо что роскошный стол для царя, чрево которого наполнено червями? То же, что многомиллионные сокровища, обретённые за час до вынесения смертного приговора. Таков просящий любви, доброты и милости. Не ущедрит его Господь. Любовь придаётся кающемуся, и добрые дела – трезвящемуся.
Проливайте покаянные слезы, ибо Господь распят
Слёзы, слёзы, лейтесь, ибо распят Христос. Истощись, плоть моя, сын божий на кресте. Обливайтесь слезами, ангелы; плачьте и вы, деревья, плачьте все цветы, растения, животные, вся тварь земная и небесная. И вы, демоны, прекратите недостойные дела свои, возрыдайте у распятия господня.
Вселенная, воздухи, все святые божии, ангелы, архангелы, вся тварь живая и сотворённая под небом божиим, оплакивайте Господа на кресте.
И я, воскреснув, кажется, в третий раз у креста, сказала: ‘Иоанн, сыне мой (ставший сыном моим отныне), прошу тебя, пойди к ученикам господним и скажи о происшедшем. Пусть приготовятся к трауру и скорби, ибо предстоит нечто великое, о чём возвещали пророки. Ныне совершились времена’. И обняла его, и благословила крестным знамением. Иоанн пал к моим стопам и последовал, и вослед ему ещё и ещё благословляла его. И осталась одна у креста, и обхватила руками своими Древо его, и коснулась главою стоп его. И так замерла, и кажется умерла и потеряла сознание, но не выпускала крест из рук, и глава моя, покрытая чёрным платком, касалась стоп его, и шаль чёрная на голове была вся мокрая от крови, пота и воды, святым благоуханием стекавших с него. И вся я была насквозь проницаема токами и пробита стрелами. Кровью его, слезами его омыта плоть моя и душа. И не могла сдвинуться с места. И так стояла и рыдала, и тотчас кончалась и умирала, ибо следовал разрыв сердца, и я не могла выдержать такой скорби, не могла всего этого перенести, ибо даже укрепления ангельского, укрепления от самого архангела Гавриила, укрепления от самого Отца небесного не хватило, чтобы вынести всего перенесённого мною у распятия.
Когда сын божий сказал ‘Свершилось’, наступил момент величайшего упокоения. Демоны рыдали, дитя мое, – даже их холодные ожесточённые сердца, их вражьи души не могли сдержаться, столь великая благодать излилась в тот час. Столько света пролилось тогда на Голгофскую гору, что мириады солнц и вселенных пришли в движение. Несчётное число миров видимых и невидимых облагоухалось, воскаждилось, причастилось, освятилось, ожило, воскресло и предстало Троице Животворящей. Вся тварь осветилась у креста его. Владыка мира претерпел положенное от Превечного Завета Троицы ради спасения грешников и искупления их от вечной смерти, от проклятия и ада.
И опять стало тяжело мне, и склонилась бессильно у стоп его, и упала без сознания, и должно быть умерла, и так лежала в крови его и в своих слезах у стоп его, пока меня не подняли пришедшие к месту сему сёстры мои святые. О Боже, Боже… Они хотели увести меня, но я сказала: ‘Никогда, никогда никуда не пойду от места сего и буду с ним’. И вновь упала ко кресту и обняла его: ‘Никогда никуда не уйду от места сего. Как была с ним и прижимала его младенцем к сердцу своему и обливалась ещё тогда слезами, так и ныне буду у креста его и не оставлю его. И буду с ним, и умру с ним, и воскресну. Не расстанусь с ним никогда’. И подняли меня сёстры, и я опять припала к стопам его, и орошала его слезами, и говорила: ‘Господи, может быть, слёзы матери твоей помогут тебе в скорбях твоих, божественный сын мой. Может быть слёзы мои помогут тебе в скорбях твоих, божественный сын мой, Боже мой, Боже мой!..’
И отверзлось небо, и осиял свет, и видела Отца небесного в величайшей славе. И благословил меня, и властным мановением руки дал знак подняться (делал движение снизу вверх): ‘Встань, Мария!’ – И я встала, и вновь благословил меня, я ощутила укрепление сил, ибо до того не смогла бы не только встать, но и шелохнуться.
‘Ныне совершилось предписанное от века. Воздайте царские почести Возлюбленному Сыну моему! Ныне спасён род человеческий. Придёт час ликования! Теперь же утрите слёзы и следуйте предписанному’. И исчезла великая, сиятельная во все концы земли, слава Отца. И опять я в истощении пала без сил, но ангелы подняли меня и окружили жёны-мироносицы, и отошла на небольшое расстояние от креста. И когда спросила их, видели ли они славу Отца, то ничего не сказали и только склонили главы свои.
Ныне в час великой скорби придём и омоем водами святыми божественную плоть Христа и снимем благоговейно, в трепете, в священном умилении восхищенном его с креста. Облечём в одежду белую, в саван благовонный, пропитанный ценными маслами и ароматами, и склонимся над ним.
О перенесении плоти Спасителя
Чадо моё, в час перенесения святой плоти Спасителя во гроб за нами следовала ангельская слава. Пели херувимы песнь столь дивную, и утешительную, и упокоенную, что пением своим придавали нам сил. И если бы не пение их, кто из нас смог бы совершить должное – перенести плоть Христову к месту погребения его? Имел ли кто-нибудь из нас силы? Все были как мертвые. Но, укреплённые самим Отцом и упокоенные пением ангельским, совершили положенное и удалились. И, уходя от гроба, были препровождаемы той же силой ангельской, ибо ослепли от слёз и скорби очи наши и ни один не имел сил, и ангелы вели каждого из нас, и опирались об их десницу невидимую.
Кто в состоянии пережить подобное? Кто не умрёт у креста? у кого не разорвётся сердце? кто не возлюбит его и не предастся на служение ему?
Сын мой, ты отныне и во веки полнота моя, дыхание и наполнение сердца моего.
Схожение Господа в ад
Чадо, чадо, придя в себя, я увидела ад и сына божия, сходящего в подземный мир в сиянии дивном и ослепительном. Тогда вся преисподняя освятилась от креста его (ибо он сходил на кресте славы), и сияло тело его, и склоняли демоны главы свои пред ним, и казались мне смиренными, и покорялись под его эгиду. А он сходил всё ниже и ниже, пока не увидел самого Иуду Искариота, несчастного предателя своего, устами которого совершилась воля божия. И посмотрел на него Господь с великой скорбью, и благословил крестным знамением, и ушёл, не говоря ничего. И невдалеке увидел Анну и Кайафу, водимых по адскому дну, и всех раввинов, исполненных злобой демонской, всех, кричавших ‘распни, распни его!’ И посмотрел на них, и низко склонил главу свою, и удалился. И с того момента началось его восхождение, обратный путь со дна адского к верхним ярусам. И поднимаясь от одного к другому, мановением десницы извлекал души благочестивых и знаменовал их, и они следовали за ним. И расступились демоны, охраняющие вход в геенну, и открылся свет, и Господь вышел из ада со своею светлою свитой и поднялся к небу горнему. И закрылась геенна, и открылся рай. И слава святых возвестилась по всему лицу земли, и началось восхождение Господа в славу Отца. Он же, восходя по небесам, благословлял всех духов горних, низко склоняя главу; они же в трепете склонялись к стопам его.
Христос:
О дети, если бы вы познали, какую чашу я испил тогда на кресте и сколько претерпел горечи, обид и поношений… Отец небесный укреплял меня, а иначе, подумайте, смогла бы тварь земная, которая уже трижды умерла бы от чудовищных побоев, наносимых в самые чуткие места, вынести такое? Трижды ли? Да тысячи и сотни тысяч ран, все до одной смертельные, были нанесены мне ещё до того, как я подошёл ко кресту, ибо на один палочный удар сыпались сотни невидимых дубин; на одно лёгкое касание злого кулака следовал сонм побоев от демонов. В тот час вся преисподняя кружилась вокруг меня и не было на плоти моей ни одной клетки, которая не приняла бы непосильное страдание. Но я шёл, укреплённый от Отца, – сила господня вела меня; сила непобедимая для полчищ демонских. Сколько был бит я не только по носу, но и по вискам так, что из кровавых ран вытекал мозг и жидкость смешивалась с кровью и потом. Но я видел пред собою ангелов и самого Отца – их одних, и они вели меня.
Богородичные блаженства
Блажен обретший свет Пречистой, да не удалится от сладости неизглаголимой, блажен.
Блажен вкусивший от воздухов благорастворённых Слово Царицы царствующих, Богоотроковицы чистейшей, светлейшей, поставленной во главе рати небесной Приснодевы Марии, блажен.
Блажен воскресший с одра смерти и возведший очи свои и простёрший руки горе в молитвенном прошении об облегчении чаши. Блажен ходящий под пламенной путеводительной Десницей Одигитрии, Царицы Светов.
Блажен вошедший в огненную печь и облагоуханный (как три отрока) прохладными воздухами, блажен.
Блажен познавший силу животворящего креста в смирении и любовь господню в уничижении.
Блажен сменивший порядок тления и смерти на свет параклитский.
Чуден свет твой, благолепны одежды твои, утешительно Слово.
1987г.